Cегодня в телевизионных новостях восторженные репортажи о "Ночи музеев". Мистика истории, культурное наследие и прочее, и прочее. Но, пожалуй, я лучше буду ходить в музеи днем. За установленную плату. Московская "Ночь музеев" меня совершенно разочаровала. Отстояв сорок минут в очереди к музею Востока, мы наконец вошли в жаркое, душное и тесное. И потное. Еще - пахнущее благовониями. И очень, очень далекое от той атмосферы и энергетики, которые (на мой взгляд) могут сопровождать сеансы китайской каллиграфии.
Впрочем, саму каллиграфию все же можно было рассмотреть. Если растолкать таких же страждущих и подняться на цыпочки. Тогда там, где-то глубоко внутри, становился виден низенький столик со стопкой тонюсеньких рисовых бумажек, тушечницей с черной тушью, печатью красной туши и тремя кисточкоми. За столиком скорчился человек в очках, который больше заглядывал в словарь, чем писал. Куда потом исчезали исписанные листочки - загадка, наверное, страждущие разбирали их для того, чтобы утирать обильно струящийся пот.
Рядом, в такой же толпе, кто-то танцевал что-то восточное.
На дне соседней человеческой кучи давался сеанс бодиарта.
Нигде и ни фига невозможно было увидеть.
Пришлось пойти и утешиться постоянной экспозицией.
Только вот таких, утешающихся, тоже оказалось безмерно много.
Музей явственно подрагивал от отвращения.
Толпы громко галдящих, все и вся на своем пути фотографирующих монстров бурлили у него в чреве.
Мне музей было жалко.
Попадались там и вовсе необычные экземпляры: здоровенный молодой мужик (то ли не совсем русский и потому говорящий с акцентом, то ли с каким-то дефектом дикции) в районе Индии громко спрашивал: "А Иран где? Где Иран?" Поскольку он задавал этот вопрос не служительницам, которые могли бы, наверное, его просветить, а окружающим, было неясно, ищет он экспозицию или интересуется местоположением самой страны. На третьем этаже, когда мы мирно разлядывали ширму с пушистыми обезьянами, он неожиданно подкрался к нам сбоку и громовым голосом возвестил: "А от обезьян от этих в Африке СПИД и пошел. От них весь СПИД в мире, в Африке от них..."
- Надо же, - сказала одна из моих спутниц, покидая ширму, потому что тема СПИДА захватила молодого человека не на шутку, - у меня никогда не возникает таких ассоциаций при мысли об Африке.
- Особенно, - киваю я, - когда разглядываешь экспонаты из Японии.
В районе десяти, промочив перед этим горло в близлежащем кафе, мы ползли домой и размышляли, не завернуть ли еще и в ГМИИ, дабы достойно завершить день. Решили, что не стоит, и, видимо, это было верным решением - мне потом рассказывали, что очередь туда была просто чудовищной.
Впрочем, саму каллиграфию все же можно было рассмотреть. Если растолкать таких же страждущих и подняться на цыпочки. Тогда там, где-то глубоко внутри, становился виден низенький столик со стопкой тонюсеньких рисовых бумажек, тушечницей с черной тушью, печатью красной туши и тремя кисточкоми. За столиком скорчился человек в очках, который больше заглядывал в словарь, чем писал. Куда потом исчезали исписанные листочки - загадка, наверное, страждущие разбирали их для того, чтобы утирать обильно струящийся пот.
Рядом, в такой же толпе, кто-то танцевал что-то восточное.
На дне соседней человеческой кучи давался сеанс бодиарта.
Нигде и ни фига невозможно было увидеть.
Пришлось пойти и утешиться постоянной экспозицией.
Только вот таких, утешающихся, тоже оказалось безмерно много.
Музей явственно подрагивал от отвращения.
Толпы громко галдящих, все и вся на своем пути фотографирующих монстров бурлили у него в чреве.
Мне музей было жалко.
Попадались там и вовсе необычные экземпляры: здоровенный молодой мужик (то ли не совсем русский и потому говорящий с акцентом, то ли с каким-то дефектом дикции) в районе Индии громко спрашивал: "А Иран где? Где Иран?" Поскольку он задавал этот вопрос не служительницам, которые могли бы, наверное, его просветить, а окружающим, было неясно, ищет он экспозицию или интересуется местоположением самой страны. На третьем этаже, когда мы мирно разлядывали ширму с пушистыми обезьянами, он неожиданно подкрался к нам сбоку и громовым голосом возвестил: "А от обезьян от этих в Африке СПИД и пошел. От них весь СПИД в мире, в Африке от них..."
- Надо же, - сказала одна из моих спутниц, покидая ширму, потому что тема СПИДА захватила молодого человека не на шутку, - у меня никогда не возникает таких ассоциаций при мысли об Африке.
- Особенно, - киваю я, - когда разглядываешь экспонаты из Японии.
В районе десяти, промочив перед этим горло в близлежащем кафе, мы ползли домой и размышляли, не завернуть ли еще и в ГМИИ, дабы достойно завершить день. Решили, что не стоит, и, видимо, это было верным решением - мне потом рассказывали, что очередь туда была просто чудовищной.