"Мы маршируем и поем", - мурлычу я под нос, взбираясь по грязной лестнице с набитым рюкзаком за плечами и руками, полными пакетов. - "В консервных банках мы живем", - признаюсь я себе, входя в квартиру и протискиваясь через коридор. По природе своей узкий и длинный, он заставлен поскомпьютерными коробками.
Москва сошла с ума, граждане. Внезапно и необъяснимо (точнее, объяснение-то есть, конечно, но на первый и неискушенный взгляд оно совершенно не очевидно) подскочили цены на сахар и соль. И, соответственно, они начали быстро исчезать с полок. А заодно уж и спички. Мне лично довелось увидеть хозяйственную пару, загрузившую килограммовыми кулечками с песком три (!) тележки, и только на моих глазах они переправили туда пятьдесят пакетиков. (Признаюсь, невозможно было пройти мимо и не поглазеть. Работали слаженно, в четыре руки, как автоматы.)
В такой обстановке трудно не поддаться панике. Особенно, когда сахара в доме и вправду нет. А мама любит пить чай с сахаром и готовить морсы, и праздники надвигающиеся требуют от нее создания всякоразличных пирогов, где без сахара не обойтись. Так что я тоже беру килограммчик. И спички. Мама любит спички, пьезозажигалка ей не по нраву. Правда, в какой-то мере я тоже люблю спички. Мне, конечно, жаль деревья, но нравится запах горящей деревянной щепочки. Так что спичек две упаковки.
Соль у меня дома есть. Кажется... Или нет? Ну да это все равно, потому что в магазине соли уже не осталось. В задумчивости гляжу на макароны: стоит ли затариться или нет. Войны вроде бы ничто не предвещает, но кто его там знает. Наверное, стоит проверить бакалею. По рассказам бабушек в военное время прекрасно идет пшено и оладьи из картофельных очисток.
Какая жалость: в кошельке кончились деньги. Надо возвращаться, вот только прихвачу газетку. В случае чего из газет тоже можно извлечь немало пользы.