"А у тебя есть что-нибудь из изделий показать?" - спросила худред, когда мы обсуждали с ней пингвина и мышь, принесенных авторицей книги о папье-маше. "А может, ты книгу напишешь?" - спроосила редактор, когда мы говорили, чего именно (повеселее и поярче) и в какой технике им не хватает для полного счастья.
Нет, в принципе, налепить всякого-разного я могу. Наверно (поднатужившись) могу даже книгу накатать, тем более, что "Войны и мира" от меня не потребуется. Это обычная "поделочная" серия (как из почти ничего сделать тоже ничего, но своими руками. Выжигание, вышивание, скульптуры из бисера, плетение из лозы, расписное стекло и прочии мелочи для скрашивания досуга). А про папье-маше кое-что (немного совсем, но все-таки) я знаю.
Но.
Есть тут кое-что, что безумно меня веселит и в то же время совершенно однозначно перекрывает путь к писательским потугам.
В силу специфики своей эти книжки содержат огромное количество иллюстраций: кроме готовых изделий там еще множество фотографий инструментов, материалов, рабочего места и - самое страшное! - процесса работы.
И у нормальных авторов, зарабатывающих себе своим творчеством на жизнь, существуют какие-то мастерские, какие-то отдельные комнаты или хотя бы рабочие места, отведенные под процесс. И у нас обычно выезжают к ним фотограф с художественным редактором и долго и много снимают. Как пимпочку присобачивают к загогулинке, как штучку пришивают к дрючке, как правильно все это держать, и т.д и т.п. По всем правилам снимают, с ракурсами, светом и задниками.
Я же клею лежа на кровати, приклад рабочий ютится на пятачке рядом, на разложенном этюднике. Вокруг мы видим все то, что показывают в голливудских фильмах о сумасшедших библиотекарях и компьютерщиках. Представить себе фотографа даже не в самой комнате, а только на подходах к ней - уже смешно до невозможности.
Так что, увы.
От каких, право, странностей зависит порой карьера писателя!