И вот сидим мы в Большом зале Консерватории и слушаем Перголези, а я представляю себе, что если была бы я образцовой Мери Сью, то водила бы сюда Тома Риддла, чтобы сидел он рядом, слушал и перековывался...
Правда этим моим размышлениям очень мешал великовозрастный младенец, сидевший рядом. Видать папА вывел свое чадо в свет, однако опоздал немножко: начинать ходить в Консерваторию в восемнадцать лет оказалось для парня слишком мучительной процедурой. Уж он и зевал, и пальцы заламывал, и костяшками хрустел, и ногти грыз, и бутылочку от чая пустую теребил... Страдал, короче, неимоверно. Просто сердце кровью обливалось.