В начале прошлого века в Пекине выходила газета «Цзинь-Пао». В её редакции существовал следующий отпечатанный бланк для возвращения авторам непринятых рукописей:
«Преславный брат Солнца и Луны! Раб твой распростёрт у твоих ног. Я целую землю у твоих ног и молю разрешить мне говорить и жить. Твоя уважаемая рукопись удостоила нас своего просвещённого лицезрения, и мы с восторгом прочли её. Клянусь останками моих предков, что я никогда не читал ничего столь возвышенного. Со страхом и трепетом отсылаю её назад. Если бы я дерзнул напечатать это сокровище, то президент повелевал бы, чтобы оно навсегда служило образцом и чтобы я никогда не смел печатать ничего, что было бы ниже его. При моей литературной опытности я знаю, что такие перлы попадаются раз в десять тысяч лет, и поэтому возвращаю его тебе, молю тебя, прости меня. Склоняюсь к твоим стопам. Слуга твоего слуги — редактор /подпись/».
«Преславный брат Солнца и Луны! Раб твой распростёрт у твоих ног. Я целую землю у твоих ног и молю разрешить мне говорить и жить. Твоя уважаемая рукопись удостоила нас своего просвещённого лицезрения, и мы с восторгом прочли её. Клянусь останками моих предков, что я никогда не читал ничего столь возвышенного. Со страхом и трепетом отсылаю её назад. Если бы я дерзнул напечатать это сокровище, то президент повелевал бы, чтобы оно навсегда служило образцом и чтобы я никогда не смел печатать ничего, что было бы ниже его. При моей литературной опытности я знаю, что такие перлы попадаются раз в десять тысяч лет, и поэтому возвращаю его тебе, молю тебя, прости меня. Склоняюсь к твоим стопам. Слуга твоего слуги — редактор /подпись/».
